Гравитолет гребенникова своими руками подробная инструкция по сборке

Виктор Степанович Гребенников — ученый-естествоиспытатель, профессиональный энтомолог, художник и просто всесторонне развитый человек с широким спектром интересов.

Многим он известен как первооткрыватель эффекта полостных структур (ЭПС). Но далеко не все знакомы с его другим открытием, также заимствованным из числа сокровенных тайн живой Природы.

Еще в 1988 г. им были обнаружены антигравитационные эффекты хитиновых покровов некоторых насекомых. Но наиболее впечатляющий сопутствующий феномен данного явления — это феномен полной или частичной невидимости или искаженного восприятия материального объекта, находящегося в зоне компенсированной гравитации.

На основе этого открытия, с использованием бионических принципов, автор сконструировал и построил антигравитационную платфому, а также практически разработал принципы управляемого полета со скоростью до 25 км/мин. С 1991-92 года устройство использовалось автором как средство быстрого передвижения.

Многое описано им в замечательной книге «Мой мир» (В ней он собирался описать и подробное устройство гравилёта и как его сделать. Не дали!..)

Да и смерть его вызывает вопросы. Официально — облучился неизвестными облучениями при опытах со своей платформой.

Кто из нас не мечтал о свободном полете… Без каких-либо двигателей, без сложных и дорогих устройств, без массивных машин, в которых есть лишь маленькое свободное пространство для пилота, не зависеть ни от каких погодных условиях. Как во сне, просто взять и полететь.

Когда я был маленьким, я с удивлением обнаружил, что такое, оказывается, возможно. Ну, не почти такое, конечно, устройство все-таки было необходимо, но оно отвечало почти всем требованиям. А поразила меня до глубины души статься в журнале «Техника молодежи», № 4 за 1993. В ней рассказывалось, что энтомолог Виктор Гребенников изготовил самый настоящий антиграв из крыльев бабочки. Эх… сколько бабочек тогда погибло из-за того, что я пытался обнаружить ту, что описывалась в этой статье.

В общем, предлагаю вам эту заметку из журнала плюс еще небольшую информацию для размышления:

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочки, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие Патенты Природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей. То была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате, композиция. На мой взгляд, такая ни с чем несравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.

Ничего подобного, даже отдаленно напоминающего столь непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни в природе, ни в технике или искусстве. Оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем понадобилась такая структура в нижней части надкрыльев? Тем более что почти всегда она спрятана от взора и нигде, кроме как в полете, ее не разглядишь.

Я заподозрил: не волновой ли это маяк, специальное устройство, испускающее некие волны, импульсы? Если так, то «маяк» должен обладать «моим» эффектом многополостных структур. В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет.

Положил на предметный столик микроскопа небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.

Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала — по воздуху! — вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась и лишь тогда быстро и резко упала на стол. Что я пережил в тот миг — читатель может лишь представить…

Придя в себя, я связал несколько «панелей» проволочкой, это удалось не без труда, и то лишь тогда, когда я взял их вертикально. Получился многослойный «хитиноблок». Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка, что-то как бы обивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к «блоку» — и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезала из вида), что я понял это не только сигнальный маяк, но и более хитрое устройство, работающее с целью облегчения насекомому полета.

И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли, как в тумане, но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки и часа через два смог продолжить работу.

Вот с этого примечательного случая, собственно, все и началось. А закончилось сооружением моего пока неказистого, но сносно работающего гравитоплана.

Многое, разумеется, еще нужно переосмыслить, проверить, испытать. Я, конечно же, расскажу когда-нибудь читателю и «тонкостях» работы моего аппарата, и о принципах его движения, расстояниях, высотах, скоростях, об экипировке и обо всем остальном. А пока — о первом моем полете. Он был крайне рискованный, я совершил его в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись летнего сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность.

Неудачи начались еще до взлета. Блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего Краснообска (он расположен неподалеку от Новосибирска), опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут какая-то мощная сила будто вырвала у меня управление движением и неумолимо потащила в сторону города.

Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны, перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск — Академгородок, Северо-Чемской жилмассив… На меня надвигалась — и быстро! — темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько «букетов» заводских высоченных труб, многие из которых, хорошо помню, медленно и густо дымили: работала ночная смена… Нужно было что-то срочно предпринимать. Аппарат выходил из повиновения.

Все же я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над поселком Затулинка. Отдохнув несколько минут — если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы, — и с облегчением убедившись, что «злая сила» исчезла, я заскользил обратно, но не сразу в сторону нашего научного агрогородка в Краснообске, а правее, к Толмачеву,- запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой…

На следующий день, естественно, не мог подняться с постели. Новости, сообщенные по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки «НЛО над Затулинкой», «Снова пришельцы?» явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали «феномен» как светящийся шар или диск, причем многие «видели» почему-то не один, а… два! Поневоле скажешь: «у страха глаза велики». Другие утверждали, что летела «настоящая тарелка» с иллюминаторами и лучами…

Не исключаю я того, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои аварийные экзерсисы, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более что март 1990-го был чрезвычайно «урожайным» на НЛО и в Сибири, и в Нечерноземье, и на юге страны… Да и не только у нас, но и, скажем, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан отснял видеокамерой двухминутный фильм о полете одного из огромных «черных треугольников». Они, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как «материальные объекты, причем с возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация».

Так уж и «никакая»? Берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, назовем короче, блок-панели) этих «инопланетных» аппаратов были сработаны на Земле, но на более солидной и серьезной базе, чей мой, почти наполовину деревянный, аппарат. Я сразу хотел сделать платформочку треугольной — она гораздо надежней, — но склонился в пользу четырех угольной, потому что ее проще складывать. Сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или «дипломат».

…Почему я не раскрываю суть своей находки — принципа действия гравитоплана?

Во-первых, потому, что для доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту «проталкивания» предыдущих находок, в частности, свидетельствующих о необычайном эффекте полостных структур. Вот чем закончились мои многолетие хлопоты о его научном признании: «По данной заявке на открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна». Кое-кого из Вершителей Судеб науки я знаю лично и уверен, попади к такому на прием, раскрой свой «этюдник», примкни стойку, поверни рукоятки и воспари на его глазах к потолку — хозяин кабинета не среагирует, а то и прикажет выставить фокусника вон.

Вторая причина моего «нераскрытия» более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится уникальное насекомое: похоже, оно на грани, вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Так вот, если укажу семейство и вид — где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в энтомологии нечестные люди, рвачи, предприниматели не кинутся по оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого Чуда Природы, для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перепахать сотни полян! Уж слишком заманчива добыча!

Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла, могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения Живой Природы? Тем более что вижу: подобное вроде бы уже изобрели и другие, но не торопятся оповестить всех, предпочитая держать секрет при себе.

Так же Гребенниковым была издана книга «Мой мир» , в которой он описывает этот гравитолет.

Вопросом принципа работы платформы, после издания, задавались не только энтузиасты исследователи, но и многие другие пытливые умы, даже далекие от науки и техники. Ведь, на самом деле, столько прекрасного несет в себе жизнь и деятельность ученого В. С. Гребенникова и его наследие… И мне, как и всем другим почитателям его творчества, до сих пор хочется верить, что реальные полеты и его платформа-гравитоплан, это не вымысел.

Давайте и мы с вами зададимся вопросом поиска истины, или хотя бы попытаемся приблизиться к нему.

Существовала ли платформа? Да, похоже, что существовала. В книге приведен целый ряд фотографий этой самой платформы. Энтузиасты-искатели провели целое расследование и, вроде бы даже, получили в руки некоторые детали платформы, но без самой платформы, где, якобы, располагался двигательный аппарат.

И ни на одной фотографии из книги не видно основы основ — реального движителя. Почему? Ведь, фактически автор нам представил фотографии велосипеда без колес…

В отличие от красивых цветных кадров самой платформы, в книге приведены всего лишь две черно-белые фотографии с автором на платформе, одна из которых — «в полёте». Вот на них-то и обратим особое внимание.

И первый вопрос: «Как получилась фотография в полете, если Гребенников пишет, что в полете платформа невидима?» Но подлинность фоток почти не вызывает сомнений. Уже это начинает несколько настораживать… Несложные геометрические расчеты так же показывают, что платформа «в полете», висит над землей не более чем в 25 см.

Может ли быть, что эта фотография сфальсифицирована? Да, с современными машинами и программными комплексами можно изобразить все, что угодно, но в то время не все знали даже о том, что компьютеры существуют, не говоря даже о реально видевших. Значит, сфотографировано это событие было реально.

А можем ли мы сейчас, без применения сложной техники, соорудив аналогичную по виду «взлететь». Если соорудить из фанеры нижнюю панель, и прикрутить к ней черенок от лопаты с ручкой, то окажется да! Даже более того, «взлететь», подпрыгивая, мужчина может на 40–50 см. Остается лишь в нужный момент щелкнуть фотокамерой.

Все просто! Летаем все! Кстати, не забывайте полностью разгибаться на максимальной высоте, позируя для публики. Платформу подтягивайте вверх только руками, а не всем телом. А то по фоткам проникновенный взгляд сразу заподозрит неладное. Много ляпов, как раз и видно на единственных фотографиях «полета».

На левой фотографии человек стоит практически прямо: ноги, туловище. Голова наклонена, как бы он смотрит на руль. Обратите внимание на угол изгиба рук в локтевых суставах и расположение плеч.

А что на правой фотке? Это же просто очевидно! Он изогнулся, подтягивая за руль платформу под себя. При этом, центрируя ее под ноги — это сложно, необходимо смотреть вниз. Обратите внимание на плечи? Почему они так приподняты, а шея как бы вдавлена в туловище? Может она и не вдавлена совсем, а просто куртка, по инерции полетела выше человека, когда Гребенников уже «пошел на снижение»?

И, напоследок, стоит отметить, что Виктор Гребенников был энтомологом. А эта наука в то время испытывала достаточно большие проблемы, как с «рекламой», так и с новыми исследователями. И, статья про антиграв из жучков пришлась как нельзя кстати, подогрев интерес к энтомологии в целом. Расчет как раз был не на полеты, а на изучение братьев наших меньших. И это Гребенникову удалось на все 100%, с чем мы его и поздравляем!

Начнем с любопытной аналогии, Segway господина Кеймэна просто отдыхает!

Здесь рядом две очень известные фотографии:
антигравитационная платформа В.С. Гребенникова и Segway
Кэймена. Как всегда в России все гораздо
круче, только реальное устройство изготовлено в
единственном экземпляре и как все хорошее
куда-то пропало. Замечательный анализ возможной
конструкции платформы Гребенникова опубликован
на сайте http://dragons-matrix.narod.ru
. Сайт в высшей степени превосходный не только по
форме, но и в первую очередь по содержанию! Тема
платформы Гребенникова очень обширная,
невероятно интересная и я тоже постараюсь ее
развить на своих страничках. Оформление
потребует значительного времени, поэтому начну
пока только с самых общих тезисов:

1. Антигравитационная платформа не миф, не плод
фантазии больного пожилого человека, а реально
действовавшее устройство. Изучив книгу
Гребенникова «Мой мир» (Grebennikov «My world») и
немного пообщавшись с его родственниками,
мне кажется, что такой человек никогда бы не смог
заняться мистификацией и все, опубликованное в
его книге — правда. Конечно, можно в Photoshop
нарисовать и не такое, где изобразить себя, как
ты летишь верхом на метле, а Путин и Буш машут
тебе рукой вслед. Только многие, серьезно
занимающиеся фотоизображениями признают
фотографию подлинной и скорее всего это реально
летающий механизм. Другое дело, что непонятны
принципы его устройства. Если принять во
внимание, что в 1990 году никаких «Фотошопов»
не было да и компьютеры были так себе, а
тщательный анализ деталей фотографии не
подтверждает никаких склеек или наложений —
стоит призадуматься о возможности мистификаций..
Но об этом будет дальше.

2. Большая часть книги Гребенникова посвящена
эффекту полостных структур (ЭПС) ,
обнаруженному им при исследовании мира
насекомых. Книга в полном объеме выложена на http://bronzovka.narod.ru , крайне
любопытный материал. Может ли ЭПС быть движущей
силой антигравитационной платформы? Вряд ли: сам
по себе эффект очень слаб и непосредственно им
можно передвигать только соломинки и пушинки,
— а тут надо поднть груз весом в несколько
десятков килограмм! Тупик? Думаю нет. Моя
основная мысль такова: эффект полостних
структур является
«спусковым крючком
»
для появления гораздо более энергоемкого
эффекта, который и был истинной движущейся силой
конструкции. Как вы понимаете по тематике
моего сайта — это вихрь
— саморегулируемая
и самоподдерживаемая система.
. Изучая книгу
«Мой мир» , нахожу все больше и больше
соответствий с моим сайтом, которые и позволяют
сделать такой вывод.

3. Постараемся анализировать то, что можно
вытянуть из материалов книги и биографии автора.

Гребенников умер в 74 года. Возраст конечно
очень почтенный, но по материалам Интернета
выясняется, что причиной смерти был букет
болезней, которые можно приобрести например в
результате облучения сильным
электромагнитным полем
. Да и сам
Гребенников косвенным образом подтверждает,
что получил их в результате полетов на платформе.
Кстати посмотрите на два его рисунка:

Внешне выглядит прямо как старт по меньшей мере
фотонного звездолета! Очевидно, что такой полет
не вполне безопасен. На этих
рисунках(особенно на правом) кстати можно вроде
бы как взглянуть на нижнюю часть платформы — на
самую его интересную с технической стороны
часть(четыре раздвигающихся веера с непонятными
ячейками в 20мм?). Налицо прямой визуальный выброс
жгутов какой-то неведомой на первый взгляд
энергии. Но по моей версии все довольно просто
— это вихри (очевидно не зря кое-где
Гребенников вскользь упоминает о
вихревых ячейках Бернулли!
). На левом рисунке их можно
даже примерно подсчитать. Полагаю их около 400.
Попробуем проследить за формированием одного
отдельного вихря. В вихре в процессе генерации
наблюдается значительное разделение
зарядов(отрицательный заряд у основания вихря и
положительный в районе «ока» вихря-торнадо,
в дальнейшем слова «вихрь» — «смерч»
—
«торнадо» понимайте как синонимы).Процесс
разделения зарядов в вихре хорошо описывается на
сайте, посвященном творчеству Шаубергера http://www.frank.germano.com/water_power.htm .
и предельно ясен на такой иллюстрации, взятой
оттуда:

Действительно в воздухе постоянно
присутствуют диполи ион-электрон, по массе
отличающиеся на 5 порядков! Масса электрона 9.109×10 — 31
kg. а позитивного иона средневзвешенного диполя
воздуха 2.656×10 — 26 kg. В вихре тяжелые
положительные ионы отбрасываются к периферии

обычными центробежными силами, легкому
электрону эти центробежные силы безразличны,
поэтому центр и основание торнадо
приобретает отрицательный заряд
. В
результате сильной ионизации воздуха, вихри
становяться просто-напросто видны
и
наверное не только в темноте. Кроме этого, как
одинаково заряженные тела(конкретно —
отрицательно) эти жгуты ионизированного воздуха
будут отталкиваться
друг от друга, что
ясно отображено на обоих рисунках
Гребенникова.

4. Гребенников упомянул, что технические
аспекты конструкции платформы разбросаны по
всему объему книги. В продолжении вышесказанного
предлагаю обратить внимание на следующую
малоизвестную иллюстрацию «Моего мира»:

Это рисунок фосфена (цветная галлюционация на
сетчатке глаза). Правда рисунок этот не так прост
как кажется (направление вращения конусов на
первый взгляд «неправильно»). И тем не менее:
чем не подтверждение вихревой теории? Да и там же
рядом расположенные картинки «льют воду на ту
же мельницу».

Попробуем что-то систематизировать. Итак
— Гребенников подсмотрел конструкцию в надкрыльях
у некоего насекомого. Все почему-то считают, что это либо златка, либо бронзовка.
Может быть… Кстати: кто и почему запустил
такое неочевидное предположение? Мне кажется, что этих
насекомых, откуда можно взять принцип
«гравицапы» гораздо
больше. Есть целая туча жуков, которые якобы не
могут летать в принципе, если опираться на
классическую аэродинамику. Классический пример:
майский жук — слишком тяжел для полетов(однако
есть летающие насекомые и гораздо крупнее!) В
общем я хочу подвести теорию, что некоторые
насекомые (а может все?
) летают не совсем так, как
об этом принято думать. Возможно насекомые
«используют » эффект
Бифельда-Брауна (движение заряженного
конденсатора в сторону положительного
электрода), наложенный на вихревой принцип? В качестве шутки предлагаю такую
картинку гипотетического насекомого в полете.
Живой Репульсин Шаубергера-Адамски в чистом
виде:

Уверен, что хоть вначале Гребенников и увидел,
что надкрылья некоторого насекомого имеют
«антигравитационные» свойства (примерно в
несколько граммом?), вряд ли он мог изготовить
свои блок-панели, соединив вместе несколько
тысяч таких надкрылий. Не тот человек, чтобы
загубить столько насекомых. Платформа
Гребенникова -это простое и надежное техническое
устройство, использующее принцип

«работы» надкрыльев. Устройство
одновременно простое и функционально надежное,
как и все, что делает природа — например
вихрь.

Бронзовка или златка… Неплохое название для насекомых,
претендующих на прототипы
основоположников антигравитации.
Только скорее всего
этим насекомым был…мертвоед
! Приходится
развенчивать красивые легенды. Смотрите на
следующую фотографию из музея Гребенникова.
Этот стенд все время висел прямо над моделью
платформы. Очевидно неспроста. Видимо углубление с волоском
по центру — и есть основа конструкции ячейки
платформы Гребенникова
:

Самое простое — изготовить
такие ячейки на плоскости. Шестой снимок на
данном стенде можно прямо рассматривать как
грубый чертеж ячеек антигравитационной
платформы.

Кстати такую концепцию
ячейки — «колечко-волосок
» подметил
не только Гребенников!

Вот материал из Австралии:

Но по-моему гораздо
интересней представить все это в объеме. Предлагаю
нижеследующий поперечный разрез «ковра-самолета».
Моторчик с эксцентриком — это своеобразный
стартер (аналог жужжания насекомых).Само
жужжание у насекомых — это обычная вибрация,
необходимая для получения стартовых
статических зарядов. А еще вибрацией можно
запросто получить вращение в ячейках
вокруг волосков. Есть ярким
аналог таких преобразований колебаний во
вращение- это когда вы выливаете грязную
воду из ведра.(именно колебаниями мы
раскручиваем воду в ведре прежде чем
выплеснуть!
) В общем предлагаю что-то
вроде такого — бублик со срезом сверху и из
него торчит волосинка. Подаем несколько
киловольт напряжения — на волосинки «минус»
, на плоскость «плюс». Вокруг волосинки
появляется «ионный ветер», постепенно
переходящий в вихрь. Выключатель — это
тормоз. Скетч в таком виде — предполагаемое
устройство платформы ВСГ:

Можно
сказать, что своеобразным способом у
Гребенникова в книге энергетическая ячейка
уже нарисована. Это один из рисунков
фосфенов
. По сути дела — это ячейка
МГД-генератора. Положительные ионы
разлетаются за счет центробежных сил, а
стрелками на картинке показано движение
электронов. Если быть точнее и смотреть в
объеме — электроны
летят из центра ячейки прямо на нас! Такая
своеобразная электронно-лучевая пушка в
жгуте вихря. Если учесть, что ближайшим
соратником В.С. Гребенникова был В.Ф. Золотарев, а
основная тематика его научных работ была безвакуумные
электронно-лучевые приборы
— такое
обстоятельство дает основание
предположить, что и антигравитационная
платформа была примерно таким устройством,
а именно набором излучающих электроны
ячеек, аналогичных пушке кинескопа
телевизора,
только с созданием вакуума
не за счет стеклянной колбы, а за счет
вакуума центрального жгута вихря!
Электроны
излучались из отверстий вееров платформы (что
очень хорошо видно на картине «Ночной
полет», а положительно заряженные ионы
воздуха двигаются в противоположном
направлении, разлетаясь по периферии
вокруг каждой ячейки под действием
центробежных сил — они образуют целую группу
классических вихрей
, вращающихся в
шахматном порядке(вспомните эмблему на
гравитоплане!)
— эти вихри и являются
основной несущей (антигравитационной)
сутью конструкции платформы.

Это самый интересный фосфен
на одной из страниц «Моего мира»- не
правда ли? Только уверяю, что и рядом
расположенные в книге картинки — не менее
интересны и полны смысла. Возможно таким
оригинальным способом Виктор Степанович
пытался донести до нас свои идеи.

Пока вернемся энерг. ячейке.
Второй черновой вариант энергетической ячейки
выглядит так(развитие конструкции Электродвигатель
на этом же сайте):

На веерной линейке платформы размеры таких
ячеек примерно 25-30 мм. Электрически ячейки
соединены параллельно. Напряжение источника для
старта порядка 50 кв. Конденсатор(смахивает на
торт «Наполеон») — емкость неважно,
главное повышенное рабочее напряжение(может
быть изготовлен из нескольких десятков
листков фольги проложенных бумагой и залитых
эпоксидкой — хотя есть еще более интересные
варианты). Соседние мини-вихри ячеек вращаются в
противоположные стороны, «помогая» друг
другу. На лучах звездочек происходит
концентрация электрического потенциала.

1. По сути дела это концентратор энергии (или
вихревой МГД-генератор-двигатель с возможностью
самоподдержки за счет поглощения тепловой
энергии среды). Трубка Ранка, вывернутая
своей «теплой» частью в окружающую среду.

2. Левитирующее устройство(если перевернуть).
Это может быть и полноценное транспортное
средство для 3D и аппарат 2D типа судна на воздушной
подушке.

3. Устройство для беспроводной передачи
энергии(движение заряженных частиц вдоль
центрального жгута вихря).

4. Электронно-лучевая пушка с
эмиссией электронов вдоль жгута вихря(вихрь
как корпус телевизионной трубки?)

5. Возможно примерно на таких
принципах работал источник энергии
на знаменитом автомобиле Тесла. Рекомендую
покопаться в его патентах, которые я для
себя окрестил «принцип вихревой лампочки».

Все-таки интересно —
платформа это изощренная шутка или
реальное устройство? Даже если и шутка, то
заставляет сильно задуматься. Вот
маленький рисунок, в моем представлении «фрагмент этюдника
Гребенникова в разрезе
«. Хочу выдвинуть
самопальную теорию, которую наверное
назову «Теория о кооперации
тороидальных вихрей
«.
Пояснения будут попозже.

Многие считают
само существование платформы Гребенникова
спорным фактом. Это действительно
непростой вопрос. Только вот есть такой
небольшой отрывочек из оригинала «Мой
мир»:

А это шуточный вариант
платформы:

Виктор Степанович Гребенников — ученый-естествоиспытатель, профессиональный энтомолог, художник и просто всесторонне развитый человек с широким спектром интересов.

Многим он известен как первооткрыватель эффекта полостных структур (ЭПС). Но далеко не все знакомы с его другим открытием, также заимствованным из числа сокровенных тайн живой Природы.

Еще в 1988 г. им были обнаружены антигравитационные эффекты хитиновых покровов некоторых насекомых. Но наиболее впечатляющий сопутствующий феномен данного явления — это феномен полной или частичной невидимости или искаженного восприятия материального объекта, находящегося в зоне компенсированной гравитации.

На основе этого открытия, с использованием бионических принципов, автор сконструировал и построил антигравитационную платфому, а также практически разработал принципы управляемого полета со скоростью до 25 км/мин. С 1991-92 года устройство использовалось автором как средство быстрого передвижения.

Многое описано им в замечательной книге «Мой мир» (В ней он собирался описать и подробное устройство гравилёта и как его сделать. Не дали!..)

Да и смерть его вызывает вопросы. Официально — облучился неизвестными облучениями при опытах со своей платформой.

Кто из нас не мечтал о свободном полете… Без каких-либо двигателей, без сложных и дорогих устройств, без массивных машин, в которых есть лишь маленькое свободное пространство для пилота, не зависеть ни от каких погодных условиях. Как во сне, просто взять и полететь.

Когда я был маленьким, я с удивлением обнаружил, что такое, оказывается, возможно. Ну, не почти такое, конечно, устройство все-таки было необходимо, но оно отвечало почти всем требованиям. А поразила меня до глубины души статься в журнале «Техника молодежи», № 4 за 1993. В ней рассказывалось, что энтомолог Виктор Гребенников изготовил самый настоящий антиграв из крыльев бабочки. Эх… сколько бабочек тогда погибло из-за того, что я пытался обнаружить ту, что описывалась в этой статье.

В общем, предлагаю вам эту заметку из журнала плюс еще небольшую информацию для размышления:

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочки, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие Патенты Природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей. То была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате, композиция. На мой взгляд, такая ни с чем несравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.

Ничего подобного, даже отдаленно напоминающего столь непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни в природе, ни в технике или искусстве. Оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем понадобилась такая структура в нижней части надкрыльев? Тем более что почти всегда она спрятана от взора и нигде, кроме как в полете, ее не разглядишь.

Я заподозрил: не волновой ли это маяк, специальное устройство, испускающее некие волны, импульсы? Если так, то «маяк» должен обладать «моим» эффектом многополостных структур. В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет.

Положил на предметный столик микроскопа небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.

Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала — по воздуху! — вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась и лишь тогда быстро и резко упала на стол. Что я пережил в тот миг — читатель может лишь представить…

Итак, мы имеем поток частиц, разнородный по скоростям, с разным магнитным моментом, разными массовыми характеристиками.

Примем как условие, что источник потока — солнце, и плотность потока в радиальных направлениях одинакова и не зависит от свойств окружающих планет.

Вторым условием будет открытая Гребенниковым закономерность в распределении плотностей частиц при прохождении через полостные структуры или отражении потока от полостных структур — дисперсия.

Третьим условием примем то, что планета Земля по сути представляет собой также полостную структуру сферосимметричную по распределению плотности электропроводимости слоев.

Тогда из этих условий следуют выводы:

Отраженные Землей потоки частиц образуют сферические зоны с равной плотностью распределения (эквипотенциальные) не только на больших высотах, но и на малых или на больших, также, как и на малых, над поверхностью Земли.

Эквипотенциальные зоны можно использовать для перемещения вокруг планеты по круговым траекториям с минимальной затратой энергии на перемещение.

Возможно построить искусственную полостную структуру с управляемыми свойствами (параметры геометрических форм) для формирования отраженного или пропущенного сквозь нее потока с целью получения фокусированных, устойчивых зон максимума энергии.

Интерференция потоков от искусственной полостной структуры и от Земли даст систему волновых структур, противодействующих полю тяготения Земли.

ПРАКТИКА

Переход от теории к практике начнем с простого опыта — пучок коктельных трубочек одинаковой длины плотно скрутим скотчем так, чтобы торцы сформировали две параллельных плоскости. Мы получили набор фазированных волноводов — полостную структуру. Теперь направим один конец на солнце, а к другому поднесём ладонь — ощущается движение потока, похожее на слабый ветерок.

Вот этот «ветерок» нам необходимо усилить, желательно почти до урагана.

Поэтому применим ускоритель частиц, известный как «ускоритель Альвареса» или линейный ускоритель.

Линейные ускорители

Возможность применения высокочастотных электрических полей в длинных многокаскадных ускорителях основана на том, что такое поле изменяется не только во времени, но и в пространстве. В любой момент времени напряженность поля изменяется синусоидально в зависимости от положения в пространстве, т.е. распределение поля в пространстве имеет форму волны. А в любой точке пространства она изменяется синусоидально во времени. Поэтому максимумы поля перемещаются в пространстве с так называемой фазовой скоростью. Следовательно, частицы могут двигаться так, чтобы локальное поле все время их ускоряло.

В линейных ускорительных системах высокочастотные поля были впервые применены в 1929, когда норвежский инженер Р. Видероэ осуществил ускорение ионов в короткой системе связанных высокочастотных резонаторов. Если резонаторы рассчитаны так, что фазовая скорость поля всегда равна скорости частиц, то в процессе своего движения в ускорителе пучок непрерывно ускоряется. Движение частиц в таком случае подобно скольжению серфера на гребне волны. При этом скорости протонов или ионов в процессе ускорения могут сильно увеличиваться. Соответственно этому должна увеличиваться и фазовая скорость волны vфаз. Если электроны могут инжектироваться в ускоритель со скоростью, близкой к скорости света с, то в таком режиме фазовая скорость практически постоянна: vфаз = c.

Другой подход, позволяющий исключить влияние замедляющей фазы высокочастотного электрического поля, основан на использовании металлической конструкции, экранирующей пучок от поля в этот полупериод. Впервые такой способ был применен Э. Лоуренсом в циклотроне, он используется также в линейном ускорителе Альвареса. Последний представляет собой длинную вакуумную трубу, в которой расположен целый ряд металлических дрейфовых трубок. Каждая трубка последовательно соединена с высокочастотным генератором через длинную линию, вдоль которой со скоростью, близкой к скорости света, бежит волна ускоряющего напряжения (рис. 2). Таким образом, все трубки по очереди оказываются под высоким напряжением. Заряженная частица, вылетающая из инжектора в подходящий момент времени, ускоряется в направлении первой трубки, приобретая определенную энергию. Внутри этой трубки частица дрейфует – движется с постоянной скоростью. Если длина трубки правильно подобрана, то она выйдет из нее в тот момент, когда ускоряющее напряжение продвинулось на одну длину волны. При этом напряжение на второй трубке тоже будет ускоряющим и составляет сотни тысяч вольт. Такой процесс многократно повторяется, и на каждом этапе частица получает дополнительную энергию. Чтобы движение частиц было синхронно с изменением поля, соответственно увеличению их скорости должна увеличиваться длина трубок. В конце концов скорость частицы достигнет скорости, очень близкой к скорости света, и предельная длина трубок будет постоянной.

Пространственные изменения поля налагают ограничение на временную структуру пучка. Ускоряющее поле изменяется в пределах сгустка частиц любой конечной протяженности. Следовательно, протяженность сгустка частиц должна быть мала по сравнению с длиной волны ускоряющего высокочастотного поля. (условие1) Иначе частицы будут по-разному ускоряться в пределах сгустка.

Слишком большой разброс энергии в пучке не только увеличивает трудности фокусировки пучка из-за наличия хроматической аберрации у магнитных линз, но и ограничивает возможности применения пучка в конкретных задачах. Разброс энергий может также приводить к размытию сгустка частиц пучка в аксиальном направлении.

Рассмотрим сгусток нерелятивистских ионов, движущихся с начальной скоростью v0. Продольные электрические силы, обусловленные пространственным зарядом, ускоряют головную часть пучка и замедляют хвостовую. Синхронизируя соответствующим образом движение сгустка с высокочастотным полем, можно добиться большего ускорения хвостовой части сгустка, чем головной. Таким согласованием фаз ускоряющего напряжения и пучка можно осуществить фазировку пучка – скомпенсировать дефазирующее влияние пространственного заряда и разброса по энергии. В результате в некотором интервале значений центральной фазы сгустка наблюдаются центрирование и осцилляции частиц относительно определенной фазы устойчивого движения. Это явление, называемое автофазировкой, чрезвычайно важно для линейных ускорителей ионов и современных циклических ускорителей электронов и ионов. К сожалению, автофазировка достигается ценой снижения коэффициента заполнения ускорителя до значений, намного меньших единицы.

В процессе ускорения практически у всех пучков обнаруживается тенденция к увеличению радиуса по двум причинам: из-за взаимного электростатического отталкивания частиц и из-за разброса поперечных (тепловых) скоростей. (условие2)

Первая тенденция ослабевает с увеличением скорости пучка, поскольку магнитное поле, создаваемое током пучка, сжимает пучок и в случае релятивистских пучков почти компенсирует дефокусирующее влияние пространственного заряда в радиальном направлении. Поэтому данный эффект весьма важен в случае ускорителей ионов, но почти несуществен для электронных ускорителей, в которых пучок инжектируется с релятивистскими скоростями. Второй эффект, связанный с эмиттансом пучка, важен для всех ускорителей.

Удержать частицы вблизи оси можно с помощью квадрупольных магнитов. Правда, одиночный квадрупольный магнит, фокусируя частицы в одной из плоскостей, в другой их дефокусирует. Но здесь помогает принцип «сильной фокусировки», открытый Э. Курантом, С. Ливингстоном и Х. Снайдером: система двух квадрупольных магнитов, разделенных пролетным промежутком, с чередованием плоскостей фокусировки и дефокусировки в конечном счете обеспечивает фокусировку во всех плоскостях.

Дрейфовые трубки все еще используются в протонных линейных ускорителях, где энергия пучка увеличивается от нескольких мегаэлектронвольт примерно до 100 МэВ. В первых электронных линейных ускорителях типа ускорителя на 1 ГэВ, сооруженного в Стэнфордском университете (США), тоже использовались дрейфовые трубки постоянной длины, поскольку пучок инжектировался при энергии порядка 1 МэВ. В более современных электронных линейных ускорителях, примером самых крупных из которых может служить ускоритель на 50 ГэВ длиной 3,2 км, сооруженный в Стэнфордском центре линейных ускорителей, используется принцип «серфинга электронов» на электромагнитной волне, что позволяет ускорять пучок с приращением энергии почти на 20 МэВ на одном метре ускоряющей системы. В этом ускорителе высокочастотная мощность на частоте около 3 ГГц генерируется большими электровакуумными приборами – клистронами.

Протонный линейный ускоритель на самую высокую энергию был построен в Лос Аламосской национальной лаборатории в шт. Нью-Мексико (США) в качестве «мезонной фабрики» для получения интенсивных пучков пионов и мюонов. Его медные резонаторы создают ускоряющее поле порядка 2 МэВ/м, благодаря чему он дает в импульсном пучке до 1 мА протонов с энергией 800 МэВ.

Для ускорения не только протонов, но и тяжелых ионов были разработаны сверхпроводящие высокочастотные системы. Самый большой сверхпроводящий протонный линейный ускоритель служит инжектором ускорителя на встречных пучках ГЕРА в лаборатории Немецкого электронного синхротрона (ДЕЗИ) в Гамбурге (Германия).

Для выполнения условия о минимальной длине пучка заменим диэлектрические трубки на шелковую ткань, а металлические дрейфовые трубки ускорителя на пластины. Тогда для формирования потока с максимальной плотностью и интенсивностью на выходе из структуры (пакета пластин) должен меняться размер пластин и диаметр отверстий от минимального на входе до максимального на выходе. (по условию 2)

Здесь получаются интересные вещи — диаметр отверстий идеально вписывается в ряд Фиббоначи от 0.1 мм до 55 мм, а расстояние между пластинами пропорционально известному ряду Тициуса-Боде, пропорционально расстоянию от соответсвующих планет до солнца. (Расстояние между пластинами – параметр регулируемый, о настройке будет сказано ниже)

Таким образом, изолировав боковые поверхности текстолитом 4 мм, мы получили пирамидальную конструкцию ускорителя.

Теперь нужно продумать схему питания ускорителя.

Блок-схему питания ускорителя я привожу ниже, устройство может быть собрано из доступных деталей, за исключением «шумового генератора». Он предназначен для того чтобы выполнялись условия 1 и 2, а также потому, что спектр масс частиц и их зарядов нам известен не точно, поэтому спектр ускоряющих волн ВЧ должен быть максимально широким. (схема шумового генератора предложена Корякин-Черняк Л.А.)

Электрическая схема такого широкополосного генератора шума ЗЧ на двух транзисторах:

Собственно источником шума в ней служит стабилитрон VD2, на транзисторе VT1 выполнен широкополосный усилитель шумового напряжения, а на транзисторе VT2 — эмиттерный повторитель для согласования генератора с 50-омной нагрузкой.

В отличие от других схем генератора шума, источник шума на стабилитроне VD2 в этой схеме включен не в цепь базы транзистора VT1, а в цепь эмиттера. База транзистора VT1 по переменному току соединена с общим проводом схемы конденсаторами С1 и С2. Таким образом, транзистор VT1 в усилительном каскаде включен по схеме с общей базой. Поскольку схема с общей базой лишена главного недостатка схемы с общим эмиттером — эффекта Миллера, то такое включение обеспечивает максимальную широкополосность усилителя шумового напряжения для данного типа транзистора.

А такой недостаток схемы с общей базой, как высокое выходное сопротивление, компенсируется затем эмиттерным повторителем на транзисторе VT2. В итоге выходное сопротивление генератора шума составляет около 50 Ом (более точно устанавливается подбором резистора R6).

Режимы работы транзисторов VT1, VT2 и стабилитрона VD2 по постоянному току устанавливаются резисторами R2, R3 и R5:
напряжение на базе транзистора VT1, равное половине напряжения питания, устанавливается состоящим из двух одинаковых резисторов R1 и R2 делителем напряжения;
ток через стабилитрон VD2 устанавливается резистором R5.

Нижний по схеме вывод стабилитрона VD2 по переменному току соединен с общим проводом схемы конденсаторами СЗ и С5. Дроссель L1 несколько поднимает усиление по напряжению усилителя на транзисторе VT1 и тем самым в некоторой степени компенсирует падение уровня шумового сигнала на частотах выше 2 МГц. Светодиод VD1 служит для индикации включения питания генератора шума выключателем SA1.

Данный шумовой генератор используется как задающий, от него сигнал поступает на промежуточный или согласующий трансформатор, далее на конвертор. Выход шумового генератора можно дополнить еще одним эмитерным повторителем для усиления тока.

Конвертор может быть любым выпускаемым промышленно, главное требование к нему — выдавать он должен не чистый синус, а т. н. «модифицированный» — усредненую высокочастотную, ШИМ копию, и чем грубее дискретизация, грубее копия – тем лучше. Принципиально применение ШИМ-модуляции сигнала, так как на нагрузке (пакете пластин) мы должны получить нелинейные продукты модуляции. (по условиям 1, 2 из конструкции умножителя)

В первом приближении вся система представляет собой резонансный контур с регулировкой частоты (трансформаторы — как L, набор пластин ускорителя как — C), запитанный от умножителя.

В качестве питающего ускоритель трансформатора используется трансформатор для питания неоновых трубок 10-15 кВ с максимально допустимым током по выходу.

Блок-схема питания пластин ускорителя:

Конструкция пластин-ускорителей.

Всего пластин 10. Первая пластина представляет собой «бутерброд» из двух сеток от советских кинескопов, где между ними располагается шёлковая ткань в 1 слой. Сетки сшиты рыболовной леской. На нижнюю сетку подается + с вывода умножителя, верхняя сетка соединена с нижней через резистор 200 Ом.

Последующие пластины имеют 6 соосных отверстий, в последней пластине остается только 6 отверстий диаметром 5,5 см. На остальных пластинах по площади добавлены еще отверстия по ряду Фибоначчи, несоосны, это сделано для накапливания частиц, т.е. своеобразный накопитель-резонатор.

Регулировка расстояний (вписывается в ряд Тициуса-Боде) между пластинами:

Между первой и второй пластиной 1-2 мм, чтобы не было пробоя. Потом подать с конвертора 220В на 2 и 3 пластины, изменяя расстояние, добиться эффекта «гудения улья», затем дать напряжение на 3 и 4 пластины и т.д. В результате все должны гудеть, это признак согласованной работы. Когда пакет согласован, подаем напряжение по схеме, с умножителя.

Сетки ускорителя крепятся к каркасу текстолитовыми болтами с текстолитовыми гайками М12,по длинной оси болта сквозное отверстие для провода диаметром 4мм. Оси болтов располагаются в плоскости сетки и смотрят в центр сетки. Сетка посредством закручивания текстолитовых гаек в каркасе и выдвигания текстолитовых болтов, прикрепленных к краям сетки, должна быть натянута в лучшем случае до состояния струны, к этому нужно стремиться.

Умножитель (диоды — КЦ на15 кВ, плоские керамические конденсаторы -1.0, 1.75, 2.0, 2.4, 3.0, 5.0, 15.0, 15.0, 15.0, все конденсаторы на 15 кВ)

Отдельно необходимо сказать о последней пластине ускорителя, если «+» подключается к самой верхней пластине, то к нижней идет прямой провод высоковольтной обмотки трансформатора, и эта пластина служит т. н. камерой перезарядки частиц, поэтому она должна быть покрыта со всех сторон диэлектриком за исключением кромок отверстий.

На выходе из ускорителя, также необходима кроме фокусирующей еще и система формирования импульсных пакетов.

С этой казалось бы непреодолимой задачей — завязать поток в узел, сохранив энергию частиц, справится только плазма — только она может создать «волновод», способный «сжать» высокоэнергетический поток частиц и сформировать из них короткие по времени пакеты.

Обратимся к профессору Юткину и его исследованиям разрядов в жидкостях:

3.1. Электрические схемы генераторов импульсов тока электрогидравлических устройств

Генератор импульсов тока (ГИТ) предназначен для формирования многократно повторяющихся импульсов тока, воспроизводящих электрогидравлический эффект. Принципиальные схемы ГИТ были предложены еще в 1950-х годах и за истекшие годы не претерпели существенных изменений, однако значительно усовершенствовались их комплектующее оборудование и уровень автоматизации. Современные ГИТ предназначены для работы в широком диапазоне напряжения (5—100 кВ), емкости конденсатора (0,1 — 10000 мкФ), запасенной энергии накопителя (10—106 Дж), частоты следования импульсов (0,1 —100 Гц).

Приведенные параметры охватывают большую часть режимов, в которых работают электрогидравлические установки различного назначения.

Выбор схемы ГИТ определяется в соответствии с назначением конкретных электрогидравлических устройств. Каждая схема генератора включает в себя следующие основные блоки: блок питания — трансформатор с выпрямителем; накопитель энергии — конденсатор; коммутирующее устройство — формирующий (воздушный) промежуток; нагрузка — рабочий искровой промежуток. Кроме того, схемы ГИТ включают в себя токоограничивающий элемент (это может быть сопротивление, емкость, индуктивность или их комбинированные сочетания). В схемах ГИТ может быть несколько формирующих и рабочих искровых промежутков и накопителей энергии. Питание ГИТ осуществляется, как правило, от сети переменного тока промышленной частоты и напряжения.

ГИТ работает следующим образом. Электрическая энергия через токоограничивающий элемент и блок питания поступает в накопитель энергии — конденсатор. Запасенная в конденсаторе энергия с помощью коммутирующего устройства — воздушного формирующего промежутка — импульсно передается на рабочий промежуток в жидкости (или другой среде), на котором происходит выделение электрической энергии накопителя, в результате чего возникает электрогидравлический удар. При этом форма и длительность импульса тока, проходящего по разрядной цепи ГИТ, зависят как от параметров зарядного контура, так и от параметров разрядного контура, включая и рабочий искровой промежуток. Если для одиночных импульсов специальных ГИТ параметры цепи зарядного контура (блока питания) не оказывают существенного влияния на общие энергетические показатели электрогидравлических установок различного назначения, то в промышленных ГИТ КПД зарядного контура существенно влияет на КПД электрогидравлической установки.

Использование в схемах ГИТ реактивных токоограничивающих элементов обусловлено их свойством накапливать и затем отдавать энергию в электрическую цепь, что в конечном счете повышает КПД.

Электрический КПД зарядного контура простой и надежной в эксплуатации схемы ГИТ с ограничивающим активным зарядным сопротивлением (рис. 3.1, а) весьма низок (30—35%), так как заряд конденсаторов осуществляется в ней пульсирующими напряжением и током. Введением в схему специальных регуляторов напряжения (магнитного усилителя, дросселя насыщения) можно добиться линейного изменения вольт-амперной характеристики заряда емкостного накопителя и тем самым создать условия, при которых потери энергии в зарядной цепи будут минимальны, а общий КПД ГИТ может быть доведен до 90 % .

Для увеличения общей мощности при использовании простейшей схемы ГИТ кроме возможного применения более мощного трансформатора целесообразно иногда использовать ГИТ, имеющий три однофазных трансформатора, первичные цепи которых соединены «звездой» или «треугольником» и питаются от трехфазной сети. Напряжение с их вторичных обмоток подается на отдельные конденсаторы, которые работают через вращающийся формирующий промежуток на один общий рабочий искровой промежуток в жидкости (рис, 3.1, б) ,

При проектировании и разработке ГИТ электрогидравлических установок значительный интерес представляет использование резонансного режима заряда емкостного накопителя от источника переменного тока без выпрямителя. Общий электрический КПД резонансных схем очень высок (до 95%), а при их использовании происходит автоматическое значительное повышение рабочего напряжения. Резонансные схемы целесообразно использовать при работе на больших частотах (до 100 Гц), но для этого требуются специальные конденсаторы, предназначенные для работы на переменном токе. При использовании этих схем необходимо соблюдать известное условие резонанса

где w — частота вынуждающей ЭДС; L — индуктивность контура; С— емкость контура.

Однофазный резонансный ГИТ (рис. 3.1, в) может иметь общий электрический КПД, превышающий 90%. ГИТ позволяет получать стабильную частоту чередования разрядов, оптимально равную либо однократной, либо двукратной частоте питающего тока (т. е, 50 и 100 Гц соответственно) при питании током промышленной частоты. Применение схемы наиболее рационально при мощности питающего трансформатора 15—30 кВт. В разрядный контур схемы вводится синхронизатор — воздушный формирующий промежуток, между шарами которого расположен вращающийся диск с контактом, вызывающим срабатывание формирующего промежутка при проходе контакта между шарами. При этом вращение диска синхронизируется с моментами пиков напряжения .

Схема трехфазного резонансного ГИТ (рис. 3.1, г) включает в себя трехфазный повышающий трансформатор, каждая обмотка на высокой стороне которого работает как однофазная резонансная схема на один общий для всех или на три самостоятельных рабочих искровых промежутка при общем синхронизаторе на три формирующих промежутка. Эта схема позволяет получать частоту чередования разрядов, равную трехкратной или шестикратной частоте питающего тока (т. е. 150 или 300 Гц соответственно) при работе на промышленной частоте. Схема рекомендуется для работы на мощностях ГИТ 50 кВт и более. Трехфазная схема ГИТ экономичнее, так как время зарядки емкостного накопителя (той же мощности) меньше, чем при использовании однофазной схемы ГИТ. Однако дальнейшее увеличение мощности выпрямителя будет целесообразно только до определенного предела .

Повысить экономичность процесса заряда емкостного накопителя ГИТ можно путем использования различных схем с фильтровой емкостью. Схема ГИТ с фильтровой емкостью и индуктивной зарядной цепью рабочей емкости (рис. 3.1, д) позволяет получать, практически любую частоту чередовании импульсов при работе на небольших (до 0,1 мкФ) емкостях и имеет общий электрический КПД около 85%. Это достигается тем, что фильтровая емкость работает в режиме неполной разрядки (до 20%), а рабочая емкость заряжается через индуктивную цепь — дроссель с малым активным сопротивлением — в течение одного полу-периода в колебательном режиме, задаваемым вращением диска на первом формирующем промежутке. При этом фильтровая емкость превышает рабочую в 15—20 раз .

Вращающиеся диски формирующих искровых промежутков сидят на одном валу и поэтому частоту чередования разрядов можно варьировать в очень широких пределах, максимально ограниченных лишь мощностью питающего трансформатора. В этой схеме могут быть использованы трансформаторы на 35—50 кВ, так как она удваивает напряжение. Схема может подсоединяться и непосредственно к высоковольтной сети.

В схеме ГИТ с фильтровой емкостью (рис, 3,1, е) поочередное подсоединение рабочей и фильтровой емкостей к рабочему искровому промежутку в жидкости осуществляется при помощи одного вращающегося разрядника — формирующего промежутка . Однако при работе такого ГИТ срабатывание вращающегося разрядника начинается при меньшем напряжении (при сближении шаров) и заканчивается при большем (при удалении шаров), чем это задано минимальным расстоянием между шарами разрядников. Это приводит к нестабильности основного параметра разрядов — напряжения, а следовательно, к снижению надежности работы генератора.

Для повышения надежности работы ГИТ путем обеспечения заданной стабильности параметров разрядов в схему ГИТ с фильтровой емкостью включают вращающееся коммутирующее устройство — диск со скользящими контактами для поочередного предварительного бестокового включения и выключения зарядного и разрядного контуров.

При подаче напряжения на зарядный контур генератора первоначально заряжается фильтровая емкость. Затем вращающимся контактом без тока (а значит, и без искрения) замыкается цепь, на шарах формирующего разрядника возникает разность потенциалов, происходит пробой и рабочий конденсатор заряжается до напряжения фильтровой емкости. После этого ток в цепи исчезает и контакты вращением диска размыкаются вновь без искрения. Далее вращающимся диском (также без тока и искрения) замыкаются контакты разрядного контура и напряжение рабочего конденсатора подается на формирующий разрядник, происходит его пробой, а также пробой рабочего искрового промежутка в жидкости. При этом рабочий конденсатор разряжается, ток в разрядном контуре прекращается и, следовательно, контакты вращением диска могут быть разомкнуты вновь без разрушающего их искрения. Далее цикл повторяется с частотой следования разрядов, задаваемой частотой вращения диска коммутирующего устройства.

Использование ГИТ этого типа позволяет получать стабильные параметры неподвижных шаровых разрядников и осуществлять замыкание и размыкание целей зарядного и разрядного контуров в бестоковом режиме, тем самым улучшая все показатели и надежность работы генератора силовой установки.

Была разработана также схема питания электрогидравлических установок, позволяющая наиболее рационально использовать электрическую энергию (с минимумом возможных потерь). В известных электрогидравлических устройствах рабочая камера заземлена и поэтому часть энергии после пробоя рабочего искрового промежутка в жидкости практически теряется, рассеиваясь на заземлении. Кроме того, при каждом разряде рабочего конденсатора на его обкладках сохраняется небольшой (до 10% от первоначального) заряд.

Опыт показал, что любое электрогидравлическое устройство может эффективно работать по схеме, в которой энергия, запасенная на одном конденсаторе С1, пройдя через формирующий промежуток ФП, поступает на рабочий искровой промежуток РП, где в большей своей части расходуется на совершение полезной работы электрогидравлического удара. Оставшаяся неизрасходованной энергия поступает на второй незаряженный конденсатор С2, где и сохраняется для последующего использования (рис. 3.2). После этого энергия дозаряженного до требуемого значения потенциала второго конденсатора С2, пройдя через формирующий промежуток ФП, разряжается на рабочий искровой промежуток РП и вновь неиспользованная часть ее попадает теперь уже на первый конденсатор С1 и т. д.

Поочередное подсоединение каждого из конденсаторов то в зарядную, то в разрядную цепь производится переключателем П, в котором токопроводящие пластины А и В, разделенные диэлектриком, поочередно подсоединяются к контактам 1—4 зарядного и разрядного контуров.

Колебательный характер процесса способствует тому, что переход энергии при разряде одного конденсатора на другой совершается с некоторым избытком (для заряжаемого конденсатора), что также положительно сказывается на работе этой схемы.

Для некоторых частных случаев указанную схему можно построить таким образом, чтобы после каждой подзарядки конденсатора (например, С1) энергией, «оставшейся» от предыдущего разряда на него конденсатора С2, последующий разряд конденсатора С1 шел через рабочий промежуток на землю, не поступая на подзарядку конденсатора С2, Такая работа будет эквивалентна работе сразу на двух режимах, что может быть эффективно использовано на практике (в технологических процессах дробления, разрушения, измельчения и др.).

Краткие выдержки из работ профессора Юткина: разряд напряжением 30 кВ с максимальным током в жидкости на основе воды, при минимальном обьеме жидкости и при минимальном времени разряда дает нам плазму с температурой до 1700 °С, при этом потенциальная энергия — напряжение переходит в кинетическую энергию плазменной струи. КПД такого перехода по Юткину может быть выше 90%. Ни один тепловой двигатель таких результатов не дает.

При соответствующей конструкции плазменной камеры можно добиться значительного кинетического эффекта, (при бурении скорость струи — сверхзвуковая) устойчивости процесса плазмообразования, что и применяется в промышленности, например при бурении особо твердых пород, электроштамповке.

Применительно к нашей теме мы имеем плазменный генератор — реактивный импульсный двигатель без дополнительных механических частей (формирователь импульсов также можно сделать электронный), а если применить камеру плазмообразования в виде плоского цилиндра, то мы получим устойчивые долгоживущие плазменные структуры-тороиды (по аналогии с дымовыми кольцами у курильщиков).

Тороид, вращаясь изнутри-наружу относительно стенок камеры плазмообразования, создает замкнутый в кольцо круглый волновод, который и может «замкнуть» в себе, сохранить кинетическую энергию потока частиц.

Осталось разместить плазменные ячейки напротив 6 выходных отверстий последней пластины ускорителя.

Плазмогенераторы собраны на отдельной текстолитовой плите, плита подвешена к корпусу на демпфирующих амортизаторах из резиновых ремней типа ГРМ, двигается вверх-вниз около 1,5 см, точек подвески 8.

Все ячейки плазмообразования соединены через магнитные шайбы (магнит из стальной пластины 2 мм, намагниченной, например устройством для намагничивания отверток на рисунке синим цветом) с помощью проводящих дорожек на текстолите (на рисунке чёрным цветом) с обратным проводом обмотки трансформатора от печки СВЧ (MOT – microwave oven transformator: в и-нете можно найти про них больше информации), на центральные иглы (на рисунке красным цветом) напряжение подается через распределительный промежуточный разрядник.

Размер камеры плазмообразования равен отверстию последней пластины ускорителя (5,5см). Высота и выходное отверстие камеры равны 2 см. Длина иглы 9 мм от конца иглы до шайбы, конец иглы спилен под прямым углом, игла от обычного шприца.

Предполагаемая схема подключения МОТ, который включается в режиме увеличения напряжения (выводы 1 и 2 – на выход конвертора 12-220В, входной диод на 300В с максимальным током; 3 — на распределительный промежуточный разрядник и далее на центральные иглы, выходной диод на 5 кВ; 4 – на магнитные шайбы через текстолит)

Как плазмообразующее вещество, можно использовать 15% спиртовый раствор с добавкой 0,1% соды в качестве ионизирующей добавки. Это даст возможность использовать эффект МГД генерации для подзарядки батареи. Для тех же целей обратный электрод-шайба должен быть магнитным. Спиртовый раствор подается в камеру через центральную иглу (у Гребенникова поток смеси на иглу регулировался забитым в подводящую трубку от систем переливания крови ватным шариком, чтобы были отдельные капли, но часто, доп. регулировка — пережимным роликом от той же системы), которая служит еще и электродом. Образуется плазменный тороид на выходе из камеры плазмообразования.

Плазмообразование проходит в импульсном режиме, поэтому пластик типа текстолита вполне выдержит нагрузки.

В аппарате предусмотрено создание магнитной системы из набора постоянных магнитов от динамиков по расстоянию между пластинами, аналогично строению Земли на первом рисунке — мы получим почти замкнутую систему аналогично облакам Вернова, а поместив по периметру аппарата систему из связанных и перекрывающихся катушек, как у статора электродвигателя, мы получим еще и систему регенерации электричества, т.к. тороиды, образующие оболочку, тоже несут заряд (импульсный режим создания плазменных тороидов вызывает ЭДС в окружающих катушках).

Магниты магнитной системы — набор магнитов от динамиков, по возможности, располагаются на каждой пластине (чем сильней магнит, тем лучше), их роль — создать магнитную систему, магнитную «ось» аппарата по аналогии с планетой, у всех магнитов северный полюс сверху. Магниты на пластинах расположены равносторонним треугольником, размер подбирается исходя из расстояния между пластинами. На каждой следующей пластине этот треугольник из магнитов поворачивается на 60°, чтобы поток частиц начал закручиваться. Если есть небольшие магниты, например от китайских игрушек звуковые головки, их можно расположить кольцом – вполне удобно на тех пластинах, где нету места для больших магнитов. Также подойдут и мощные магнитные пластины от компьютерных жёстких дисков.

ГЛАВНОЕ УСЛОВИЕ ОДНО — СОЗДАТЬ МАГНИТНУЮ ОСЬ С МИНИМАЛЬНЫМИ ПЕРЕПАДАМИ НАПРЯЖЕНННОСТИ ПОЛЯ ПО ВЫСОТЕ МАГНИТНОГО СТОЛБА.

Жалюзи конструктивно представляют собой обычные ВЕЕРА, собранные из плоских удлинённых элементов, которые раскрываются и закрываются тросиком. Лепестки вееров по краям имеют выступы-крючки, которые не позволяют лепесткам раскрываться с появлением зазоров между лепестками. Ближе к оси веера находится тросик – «рубашка» крепится к первому лепестку, центральная «жила» тросика крепится к последнему лепестку веера, и между первой и последней лепестками на «жилу» тросика надета пружина на сжатие. Так, что если тросик ослабляется, то лепестки веера раскрываются. Всего имеем четыре веера. Четыре оси — для каждого веера, зафиксированы вертикально по углам платформы, что очень хорошо видно на рисунке. Их задача – перекрывание струй для регулировки наклона платформы.

Система жалюзи изготовлена из немагнитной нержавейки, с них же снимается напряжение для подзарядки аккумулятора (т.к. плазмогенераторы работают по кругу, то в каждый момент времени на противоположных жалюзи имеется разность потенциалов и в итоге получается «переменка» на выходе).

Наглядно аппарат можно представить так.

Справа от кабины пилота на разрезе виден набор пластин ускорителя, дисковые наборные элементы магнитной системы, ячейки плазменных генераторов с жалюзи-токосьемниками.

По ребру корпуса по периметру крепятся катушки системы съема напряжения.

ОПИСАНИЕ РАБОТЫ:

При подаче питания по схеме питания на пластины ускорителя, аппарат плавно поднимется в воздух на высоту 0,3-0,5 м и зависнет неподвижно. Сила тяжести будет скомпенсирована работой ускорителей, потоком частиц из него.

При включении ячеек плазменных генераторов начнется формирование тороидов, которые также начнут образовывать кокон, вращаясь по линиям силовых полей магнитной системы. Система катушек на поверхности корпуса получит питание, протекающий ток начнет вращать всю плазменную оболочку вокруг корпуса, она приобретет вытянутую, дисковидную форму.

При этом аппарат за счет реактивной силы выбрасываемых тороидов резко поднимется вверх.

Дальнейшее управление высотой и направлением полета регулируется скоростью прохождения импульсов в плазменных ячейках и положением жалюзи-токосьемов.

Аппараты такого типа могут быть построены на небольшой территории, при минимуме оборудования и затрат. В перспективе при доработке возможны полеты в космос.

Форма аппарата выбрана такой исходя из главной опасности подобного двигателя-движителя — «мягкий» рентген, излучаемый пластинами под углом 45° к плоскости пластин. При такой форме кабину можно экранировать.

Итак мы применили в своей конструкции ряд технических инноваций, которые я излагаю здесь. А вот вероятное описание конструктива по Гребенникову. К сожалению автор не оставил точных данных. Нами на «МАТРИКСЕ» уже предпринимались попытки воссоздать конструкцию Гребенникова, но они были неполными, не учитывали всех факторов.

Корпус-основание — представляет из себя коробку из многослойной фанеры с открытой нижней стороной, в которой и размещается все оборудование:

Виктор Степанович Гребенников (23 апреля 1927, Симферополь — 10 апреля 2001, Новосибирск) — российский энтомолог и апидолог, художник-анималист, специалист по разведению и охране насекомых, автор ряда книг о пчёлах. Заслуженный эколог России, член Международной ассоциации учёных-исследователей пчёл, а также член Социально-экологического союза и Сибирского экологического фонда. Создатель Новосибирского музея агроэкологии и охраны окружающей среды. Самоучка, не имел высшего образования. В 1946 году был осужден за подделку хлебных карточек, освобожден по амнистии 1953 года. С 1976 года работал в Новосибирске, в Сибирском НИИ земледелия и химизации сельского хозяйства. Известен также своими заявлениями об открытии и исследовании «эффекта полостных структур» и создании гравитоплана — антигравитационного летательного аппарата, работающего на основе этого эффекта, о чём Гребенников поведал в книге «Мой мир» в 1997 году.

Предлагаю всем, кто еще не слышал об удивительном изобретении ученого-энтомолога Виктора Гребенникова ознакомиться с его открытием, с его собственных слов. Все, о чем вам предстоит узнать, можно было бы назвать фантастикой — таким неправоподобным оно покажется, если бы не два очень существенных но… Во-первых, это глава из автобиографической книги Виктора Гребенникова «Мой мир», изданной на деньги международного научного фонда мизерным тиражом без права продажи. Это воспоминание о реальной жизни ученого и проведенных им исследованиях. Во-вторых, принцип действия изобретенного им гравитоплана, особенности его движения и визуализации (светящиеся шары или диски, два аппарата вместо одного, невидимость и т.д.) — удивительно напоминает принцип действия НЛО.

Особенности полета

Увы, природа сразу поставила мне свои жесткие ограничения, как в наших пассажирских самолетах: смотреть-то смотри, а фотографировать нельзя. Так и тут, если не хуже: не закрывался затвор, а взятые с собою пленки — одна кассета в аппарате, другая в кармане — оказались сплошь и жестко засвеченными. Не получались на высоте и наброски местности: почти все время обе руки заняты, лишь одну можно на две-три секунды освободить.

Полет этот совсем не похож на то, что мы испытываем во сне — именно с такого сна я начинал эту тему. И это не столь удовольствие, сколь работа, порою очень трудная и небезопасная: приходится не парить, а стоять; вечно заняты руки; в нескольких сантиметрах от тебя — граница, разделяющая «это» пространство от «того», внешнего, граница невидимая, но очень коварная
; все это пока что достаточно неказисто, и мое творение отдаленно напоминает разве что… больничные весы. Но ведь это начало!
Кстати, кроме фотоаппарата у меня порой очень сильно барахлили часы
, и, возможно, календарь: спускаясь, скажем, на знакомую поляну, я заставал ее немного не соответствующей сезону, с «отклонением» примерно до недели в ту или иную сторону. Так что перемещаться удается не только в пространстве, а — вроде бы! — и во времени.
Утверждать последнее со стопроцентной гарантией не могу, кроме разве того, что в полете — особенно в начале — сильно врут часы: поочередно то спешат, то отстают, но к концу экскурсии оказываются идущими точно секунда в секунду.
Вот почему я во время таких путешествий сторонюсь людей: если тут задействовано, вместе с гравитацией, и время, то вдруг произойдет нарушение неведомых мне следственно-причинных связей, и кто-то из нас пострадает? Опасения эти у меня вот от чего: взятые «там» насекомые из пробирок, коробок и других вместилищ… исчезают, большей частью, бесследно; один раз пробирку в кармане изломало в мелкие осколки, в другой раз в стекле получилась овальная дырка с коричневыми, как бы «хитиновыми» краями — вы видите ее на снимке.

Неоднократно я чувствовал сквозь ткань кармана подобие короткого не то жжения, не то электроудара — наверное, в момент «исчезновения» пленника. И лишь один раз обнаружил в пробирке взятое мною насекомое, но это был не взрослый ихневмоновый наездник с белыми колечками по усам, а его… куколка — т. е. предшествующая стадия. Она была жива: тронешь — шевелит брюшком. К великому моему огорчению, через неделю она погибла и засохла.
Лучше всего летается — пишу без кавычек! — в летние ясные дни. В дождливую погоду это сильно затруднено, и почему-то совсем не получается зимой. Но не потому, что холодно, я мог бы соответственно усовершенствовать свой аппарат или сделать другой, но зимние полеты мне, энтомологу, просто не нужны.

История открытия

Как и почему я пришел к этой находке?

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочек, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие патенты природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей насекомых. Это была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате по специальным чертежам и расчетам, композиция. На мой взгляд, эта ни с чем не сравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.
Ничего такого, даже отдаленно напоминающего этот непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни у других насекомых, ни в остальной природе, ни в технике или искусстве; оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем насекомому такое? Тем более структура эта — низ надкрыльев — почти всегда у него спрятана от других глаз, кроме как в полете, когда ее никто и не разглядит.

Я заподозрил: никак это волновой маяк, обладающий «моим» эффектом многополостных структур? В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет; ни «до», ни «после» я не наблюдал не только такой их массовости, но и единичных особей.
Положил на микроскопный столик эту небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира, и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с этими необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала — по воздуху!

Вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась, и лишь тогда быстро и резко упала на стол.
Что я пережил в тот миг — читатель может лишь представить. Придя в себя, я связал несколько панелей проволочкой; это давалось не без труда, и то лишь когда я взял их вертикально.

Получился такой многослойный «хитино-блок». Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка: что-то как бы отбивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к «блоку» — и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезла из вида!
), что я понял: никакой это не маяк, а совсем-совсем Другое.
И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли как в тумане: но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки, и часа через два смог продолжить работу…
Вот с этого случая, собственно, все и началось.

НЛО» над Затулинкой

Весьма неудачный, крайне рискованный полет я совершил в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность. А ночь — я уже хорошо знал — самое рискованное время суток для этой работы.

Неудачи начались еще до взлета: блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего ВАСХНИЛ-городка, опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут опуститься бы, но я этого не сделал, и зря, так как какая-то мощная сила как бы вырвала у меня управление движением и тяжестью и неумолимо потащила в сторону города.
Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны городка (они расположены двумя огромными — по километру в диаметре — кругами, внутри которых пятиэтажки, в том числе и наша), перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск-Академгородок, Северо-Чемской жилмассив… На меня надвигалась, и надвигалась быстро, темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько «букетов» заводских высоченных труб, многие из которых медленно и густо дымили… Нужно было что-то срочно предпринимать.

С величайшим трудом овладев ситуацией, я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над Затулинкой — заводским Кировским районом города. Зловещие трубы продолжали безмолвно и круто дымить совсем близко подо мною. Отдохнув несколько минут, если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы, и с облегчением убедившись, что «злая сила» исчезла, я заскользил обратно, но не в сторону нашего ВАСХНИЛ-городка, а правее, к Толмачеву — запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к этому аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой…
На следующий день, естественно, я не мог подняться с постели. Новости, сообщения по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки «НЛО над Затулинкой», «Снова пришельцы?» явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали «феномен» как светящиеся шары или диски, причем многие почему-то «видели» не один шар, а… два!
Другие утверждали, что летела «настоящая тарелка» с иллюминаторами и лучами…

Не исключаю, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои почти аварийные эволюции, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более март 1990-го был чрезвычайно «урожайным» на НЛО и в Сибири, и под Нальчиком, и, особенно, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан, схватив видеокамеру и взбежав на крышу дома, отснял двухминутный фильм о полете одного из огромных «инопланетных» треугольников-гравитопланов, которые, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как материальные объекты, причем с такими возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация.
Так уж и «никакая», господа бельгийские ученые? Что касается меня, то берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, как я их зову короче, блок-панели) этих аппаратов в натуре были относительно небольшими, треугольной формы, и сработаны у нас на Земле, но на более солидной и серьезной базе, чем мой почти наполовину деревянный аппарат.
Я сразу хотел сделать платформочку его именно треугольной — она гораздо эффективней и надежней, — но отошел от этой формы в пользу четырехугольной потому, что ее проще складывать, и, сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или «дипломат», который можно декорировать так, что не возникает и малейших подозрений. Я, разумеется, выбрал «этюдник»…

К событиям же в Бельгии и под Нальчиком я вовсе не причастен. Тем более что использую свою находку, как может вам показаться, до глупости нерационально — всего лишь для посешения своих «энтомо-парков»… А их, моих детищ, как я считаю, куда более важных, чем любые технические находки, у меня на сегодняшний день одиннадцать: восемь в Омской области, одно в Воронежской, два в Новосибирской.

Исилькулия с высоты птичьего полета

И я продолжаю свой путь под полуденными величаво-пышными облаками туда, на запад, и уходят, уходят назад прямоугольники разноцветных полей, перелески причудливых очертаний, и синие тени от этих облаков тоже убегают назад подо мною.
Скорость полета довольно велика, но не свистит в ушах моих ветер: силовая зашита платформы с блок-панелями «вырезала» из пространства расходящийся кверху невидимый столб или луч, отсекающий притяжение платформы к Земле, но не меня и не воздух, что внутри этого столба над нею; все это, как я думаю, при полете как бы раздвигает пространство, а сзади меня снова смыкает его, захлопывает.

Именно в этом, наверное, причина невидимости аппарата «с седоком»
, а точнее «стояком», или частично искаженной видимости, как у меня было недавно над новосибирской Затулинкой. Но защита от притяжения регулируемая, хотя и неполная: подашь вперед голову, и уже ощущаются как бы завихрения от встречного ветра, явственно пахнущего то донником, то гречихой, то многоцветьем луговых сибирских трав.
Исилькуль с громадой элеватора у железной дороги я оставляю далеко слева и иду постепенно на снижение над автотрассой, хорошенько убедившись, что сейчас я невидим и для водителей, и для пассажиров, и для работающих в поле: от меня и платформы нет на земле тени (впрочем, изредка тень неожиданно появляется); вот на опушке колка трое ребят собирают ягоды — снижаюсь до бреющего полета, замедляю скорость, пролетаю рядом с ними. Нормально, никакой реакции — стало быть, ни меня, ни тени не видно. Ну и, конечно, не слышно: при таком принципе движения — в «раздвигаемом пространстве» — аппарат не издаст даже малейшего звука, так как даже трения о воздух здесь фактически не происходит.
Путь мой был долгим, не менее сорока минут от Новосибирска. Устали руки, которые не оторвешь от регуляторов, устали ноги и туловище — приходится стоять чуть ли не по стойке «смирно» на этой маленькой платформочке, к вертикальной колонке которой я привязан… ремнем. А быстрее перемещаться я хоть и могу, но опасаюсь: моя «техника», изготовленная полукустарно, пока еще слишком миниатюрна и непрочна…
Снижаясь и тормозя, а это делается взаимосмещенисм жалюзи-фильтров, что под доскою платформы, я вижу уже пышные заросли морковников, различаю светлые шапки их соцветий, похожих на ажурные шары, конечно же, усыпанные насекомыми…
Еще тише, еще медленней — и вдруг внизу как бы темная неожиданная вспышка: появилась-таки моя тень, до того невидимая, и сейчас медленно скользит по травам и кустам. Но это уже нестрашно: вокруг ни души, а на автостраде, что в метрах трехстах на север от Заказника, машин пока нет. Можно спокойно опуститься на землю. Стебли самых высоких трав уже зашуршали о мой «постамент» — платформу с блок-панелями.
Но перед тем как поставить ее вот на этот бугорок, я, охваченный порывом радости, движением рукоятки снова раздвигаю жалюзи панелей и круто, свечой, иду вертикально вверх.
Быстро сжимается, как бы съеживается, картина внизу: колки Заказника, все его опушки и ограда, все окружающие Заказник перелески и поля; горизонт начинает как бы выгибаться со всех сторон такой огромной выемкой, открывая железную дорогу, что проходит в двух километрах слева, а затем села…
И вот она уже вся подо мною — Исилькулия, страна моей юности, совсем не такая, как на картах и планах с их надписями, условными обозначениями и прочим, а безбрежная, живая, испещренная темными прихотливыми островами перелесков, облачных теней, светлыми четкими пятнами озер, и огромный диск Земли со всем этим почему-то кажется все белее и более вогнутым — причину этой давно уже мне знакомой иллюзии я так и не нашел.
Поднимаюсь все выше, и редкие белые громады кучевых облаков уходят вниз, и небо уже не такое, как снизу, а темно-голубое, почти синее, видимые между облаками колки, и поля уже подернулись густеющей голубой дымкой, и все труднее и труднее их разглядеть…
…Ой, что же я делаю: ведь там, внизу, на Поляне, я отбрасывал тень, значит меня могут увидеть люди, и не единицы, как в ту недоброй памяти мартовскую ночь, а тысячи, ведь сейчас-то день; неровен час, опять «предстану» в виде диска, квадрата, или, еще хуже, собственной персоной… Да еще, на грех, впереди самолет, похоже, грузовой, пока еще беззвучно мчится почти навстречу мне, быстро вырастая в размерах, и я уже вижу холодный блеск дюраля, пульсацию неестественно красной мигалки.
Быстро же вниз!
Резко торможу, поворачиваю — Солнце светит уже в затылок, а наискосок внизу, на гигантской выпуклой стене ослепительно белого кучевого облака, должна быть моя тень; но тени нет, лишь многоцветная глория — радужное яркое кольцо, знакомое всем пилотам, скользнуло по облаку, опережая меня, вниз. Отлегло от сердца: нет тени — значит никто не видел ни меня, ни «дубль» в виде треугольника, квадрата или «банальной» тарелки…

Мелькнула мысль (а надо сказать, что, несмотря на отчаянные технические и физические неудобства, в «падающем» полете почему-то гораздо лучше и быстрее работает воображение): ведь может статься, что из пяти миллиардов людей не один я сделал подобную находку, и летательные аппараты, основанные на этом же принципе, давно делают и испытывают — и созданные на заводских КБ, и самоделки вроде моей.

У всех экранирующих платформ одно и то же свойство: иногда они становятся видимыми для других людей в очень различном облике; «трансформируются» и пилоты — их видят «гуманоидами» в серебристых костюмах, то мелкоросло-зелеными, то плоскими, как из картона (Воронеж, 1989 год), то еще какими-то. Так вот, очень может статься, что это никакие не инопланетяне-НЛО-навты, а «временно-визуально-деформировавшиеся» -конечно, только для сторонних наблюдателей — вполне земные пилоты и конструкторы таких платформочек, доводящие свои детища до надежного состояния.

Правила полетов

Советы тем, кто, изучая насекомых, натолкнется на это же явление и станет мастерить-испытывать«гравито-план»
(кстати, я убежден, что,минуя насекомых, это открытие не сделать
): летать только в летние погожие дни; избегать работать в грозу, дождь; не забираться высоко и далеко; с пункта приземления не брать с собою ни былинки; все узлы делать максимально прочными; при испытаниях и работе избегать близости любых ЛЭП, поселков (тем более городов), транспорта, скоплений людей — лучше всего для этого дальняя-предальняя глухая лесная поляна, подальше от человеческих жилищ, иначе в радиусе нескольких десятков метров может произойти — и часто происходит!
— то, что назвали полтергейстом: «необъяснимые» перемещения бытовых предметов, отключение или наоборот включение бытовой электротехники и электроники, даже возгорания.
Объяснения этому я не имею, но, похоже, что все это следствия сбоя хода времени, штука, в общем-то, чрезвычайно коварная и тонкая.
Ни одна деталь, частица, даже самая крохотная не должна быть брошена, обронена во время полета или в месте приземления. Вспомним «Дальнегорский феномен» 29 января 1986 года, похоже, трагический для экспериментаторов, когда вырвало и разметало по огромной территории весь аппарат, а от гравитационных микроячеистых фильтров были обнаружены лишь жалкие обрывки «сеточек», не поддающиеся — так и должно быть! — толковому химическому анализу.

Часть описаний НЛО — я в этом убежден — относится к платформам, блок-панелям, другим крупным деталям аппаратов, намеренно или случайно выброшенным за пределы активного поля конструкторами и изготовителями; эти обломки способны принести другим немало бед, а в лучшем случае породить серию невероятных рассказов, нелепейших сообщений в газетах и журналах, нередко в сопровождении «научных» комментариев…

Две причины, не позволяющие афишировать открытие

Почему я сейчас не раскрываю суть своей находки?
Во-первых, потому, что для доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту «проталкивания» моих предыдущих находок.
Вот, например, чем закончились мои многолетние хлопоты о научном признании ЭПС: «По данной заявке на открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна». Кое-кого из вершителей судеб науки я знаю лично и уверен: попади я к такому на прием, что, впрочем, теперь практически невероятно, — раскрою свой «этюдник», примкну стойку, поверну рукоятку и воспарю на его глазах к потолку — хозяин кабинета не среагирует, а то и прикажет выставить фокусника вон.
Поскорее же приходите на смену им, «вершителям», вы, молодые!
Вторая причина моего «нераскрытия» более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил эти антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится это насекомое: похоже, оно на грани вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Если я укажу род и вид, где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в биологии люди, всякого рода дельцы, не кинутся по колкам, оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого чуда природы, для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перекорчевать десятки колков, перепахать сотни полян?.. Уж слишком заманчива добыча!
Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла: могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения живой природы? Тем более, что вижу: подобное вроде бы уже изобрели и другие, но тоже не торопятся появляться со своими находками в кабинетах бюрократов, предпочитая носиться в ночных небесах то в виде странных дисков, то в образе треугольников и квадратов, переливчато мерцающих на удивление прохожим…

Не знаю, убедил ли я тебя, читатель, что подобное в очень скором времени будет доступно практически всем, а вот Живая Природа, без которой человечеству не жить, если ее срочно не спасем, — не будет доступна никому за ее полным отсутствием?

Вместо заключения

Не так давно мы, люди, начали летать: сначала на воздушных шарах, затем на самолетах: сегодня мощные ракеты уже уносят нас к другим небесным телам… А завтра?
А завтра мы полетим к другим звездам почти со скоростью света, однако даже соседняя галактика — туманность Андромеды — будет еще недосягаемей.
Но Человечество — при условии, если оно заслужит звание Разумного! — разгадает многие загадки Мироздания, перешагнет и этот рубеж. Тогда станут почти мгновенно досягаемыми, близкими любые миры из уголков Вселенной, удаленных от Земли на триллионы световых лет.
Все это будет, ибо все это дело Разума, Науки, Техники. И не более.

Считаю необходимым дополнить статью В. Гребенникова деталями описания гравитоплана, опущенными при ее сокращении:
— строго вертикальные взлет и посадка (аппарата) очень затруднены, и начальная траектория большей частью скошена, особенно при взлете, когда платформу почему-то относит в сторону, противоположную Солнцу, а иногда и наоборот;
— верхняя часть моего аппарата… «велосипедная»: правая рукоять — для горизонтально-поступательного движения, что достигается общим наклоном обеих групп «надкрыльев»-жалюзи, тоже через тросик. Развивать скорость более 25 км в минуту я не решаюсь, предпочитая лететь раз в десять медленнее;
— ослабив гайки-барашки на стойке управления, укорачиваю ее, как антенну у портативного приемника, вытаскиваю из платформы, которую складываю на шарнирах пополам. Теперь это выглядит почти как этюдник — ящик для красок, разве что чуть потолще;
— сложенная вдвое, а значит нейтрализованная, платформочка с гравитационными мелкосетчатыми блок-фильтрами, а между ними, также складная, стойка с регуляторами поля и ремешком — им я привязываюсь к стойке.

В.С. Гребенников. МОЙ МИР.

В качестве бонуса:

Интересный летательный аппарат 1974 года Williams X-Jet
Без крыльев и винтов. Только на реактивной тяге. Управлялся наклоном в нужную сторону и изменением силы тяги.
Масса (снаряжённый): 250 кг
Максимальная скорость: 96 км/ч
Продолжительность полета: 30-45 минут
Высота: до 3 км

Характеристики аппарата не устроили заказчика и проект был закрыт

Виктор Степанович Гребенников — ученый-естествоиспытатель, профессиональный энтомолог, художник и просто всесторонне развитый человек с широким спектром интересов.

Многим он известен как первооткрыватель эффекта полостных структур (ЭПС). Но далеко не все знакомы с его другим открытием, также заимствованным из числа сокровенных тайн живой Природы.

Еще в 1988 г. им были обнаружены антигравитационные эффекты хитиновых покровов некоторых насекомых. Но наиболее впечатляющий сопутствующий феномен данного явления — это феномен полной или частичной невидимости или искаженного восприятия материального объекта, находящегося в зоне компенсированной гравитации.

На основе этого открытия, с использованием бионических принципов, автор сконструировал и построил антигравитационную платфому, а также практически разработал принципы управляемого полета со скоростью до 25 км/мин. С 1991-92 года устройство использовалось автором как средство быстрого передвижения.

Многое описано им в замечательной книге «Мой мир» (В ней он собирался описать и подробное устройство гравилёта и как его сделать. Не дали!..)

Да и смерть его вызывает вопросы. Официально — облучился неизвестными облучениями при опытах со своей платформой.

Кто из нас не мечтал о свободном полете… Без каких-либо двигателей, без сложных и дорогих устройств, без массивных машин, в которых есть лишь маленькое свободное пространство для пилота, не зависеть ни от каких погодных условиях. Как во сне, просто взять и полететь.

Когда я был маленьким, я с удивлением обнаружил, что такое, оказывается, возможно. Ну, не почти такое, конечно, устройство все-таки было необходимо, но оно отвечало почти всем требованиям. А поразила меня до глубины души статься в журнале «Техника молодежи», № 4 за 1993. В ней рассказывалось, что энтомолог Виктор Гребенников изготовил самый настоящий антиграв из крыльев бабочки. Эх… сколько бабочек тогда погибло из-за того, что я пытался обнаружить ту, что описывалась в этой статье.

В общем, предлагаю вам эту заметку из журнала плюс еще небольшую информацию для размышления:

Летом 1988 года, разглядывая в микроскоп хитиновые покровы насекомых, перистые их усики, тончайшие по структуре чешуйки крыльев бабочки, ажурные с радужным переливом крылья златоглазок и прочие Патенты Природы, я заинтересовался необыкновенно ритмичной микроструктурой одной из довольно крупных деталей. То была чрезвычайно упорядоченная, будто выштампованная на каком-то сложном автомате, композиция. На мой взгляд, такая ни с чем несравнимая ячеистость явно не требовалась ни для прочности этой детали, ни для ее украшения.

Ничего подобного, даже отдаленно напоминающего столь непривычный удивительный микроузор, я не наблюдал ни в природе, ни в технике или искусстве. Оттого, что он объемно многомерен, повторить его на плоском рисунке или фото мне до сих пор не удалось. Зачем понадобилась такая структура в нижней части надкрыльев? Тем более что почти всегда она спрятана от взора и нигде, кроме как в полете, ее не разглядишь.

Я заподозрил: не волновой ли это маяк, специальное устройство, испускающее некие волны, импульсы? Если так, то «маяк» должен обладать «моим» эффектом многополостных структур. В то поистине счастливое лето насекомых этого вида было очень много, и я ловил их вечерами на свет.

Положил на предметный столик микроскопа небольшую вогнутую хитиновую пластинку, чтобы еще раз рассмотреть ее странно-звездчатые ячейки при сильном увеличении. Полюбовался очередным шедевром Природы-ювелира и почти безо всякой цели положил было на нее пинцетом другую точно такую же пластинку с необыкновенными ячейками на одной из ее сторон.

Но не тут-то было: деталька вырвалась из пинцета, повисела пару секунд в воздухе над той, что на столике микроскопа, немного повернулась по часовой стрелке, съехала — по воздуху! — вправо, повернулась против часовой стрелки, качнулась и лишь тогда быстро и резко упала на стол. Что я пережил в тот миг — читатель может лишь представить…

Придя в себя, я связал несколько «панелей» проволочкой, это удалось не без труда, и то лишь тогда, когда я взял их вертикально. Получился многослойный «хитиноблок». Положил его на стол. На него не мог упасть даже такой сравнительно тяжелый предмет, как большая канцелярская кнопка, что-то как бы обивало ее вверх, а затем в сторону. Я прикрепил кнопку сверху к «блоку» — и тут начались столь несообразные, невероятные вещи (в частности, на какие-то мгновения кнопка начисто исчезала из вида), что я понял это не только сигнальный маяк, но и более хитрое устройство, работающее с целью облегчения насекомому полета.

И опять у меня захватило дух, и опять от волнения все предметы вокруг меня поплыли, как в тумане, но я, хоть с трудом, все-таки взял себя в руки и часа через два смог продолжить работу.

Вот с этого примечательного случая, собственно, все и началось. А закончилось сооружением моего пока неказистого, но сносно работающего гравитоплана.

Многое, разумеется, еще нужно переосмыслить, проверить, испытать. Я, конечно же, расскажу когда-нибудь читателю и «тонкостях» работы моего аппарата, и о принципах его движения, расстояниях, высотах, скоростях, об экипировке и обо всем остальном. А пока — о первом моем полете. Он был крайне рискованный, я совершил его в ночь с 17 на 18 марта 1990 года, не дождавшись летнего сезона и поленившись отъехать в безлюдную местность.

Неудачи начались еще до взлета. Блок-панели правой части несущей платформы заедало, что следовало немедленно устранить, но я этого не сделал. Поднимался прямо с улицы нашего Краснообска (он расположен неподалеку от Новосибирска), опрометчиво полагая, что во втором часу ночи все спят и меня никто не видит. Подъем начался вроде бы нормально, но через несколько секунд, когда дома с редкими светящимися окнами ушли вниз и я был метрах в ста над землей, почувствовал себя дурно, как перед обмороком. Тут какая-то мощная сила будто вырвала у меня управление движением и неумолимо потащила в сторону города.

Влекомый этой неожиданной, не поддающейся управлению силой, я пересек второй круг девятиэтажек жилой зоны, перелетел заснеженное неширокое поле, наискосок пересек шоссе Новосибирск — Академгородок, Северо-Чемской жилмассив… На меня надвигалась — и быстро! — темная громада Новосибирска, и вот уже почти рядом несколько «букетов» заводских высоченных труб, многие из которых, хорошо помню, медленно и густо дымили: работала ночная смена… Нужно было что-то срочно предпринимать. Аппарат выходил из повиновения.

Все же я сумел с грехом пополам сделать аварийную перенастройку блок-панелей. Горизонтальное движение стало замедляться, но тут мне снова стало худо, что в полете совершенно недопустимо. Лишь с четвертого раза удалось погасить горизонтальное движение и зависнуть над поселком Затулинка. Отдохнув несколько минут — если можно назвать отдыхом странное висение над освещенным забором какого-то завода, рядом с которым сразу начинались жилые кварталы, — и с облегчением убедившись, что «злая сила» исчезла, я заскользил обратно, но не сразу в сторону нашего научного агрогородка в Краснообске, а правее, к Толмачеву,- запутать след на тот случай, если кто меня заметил. И примерно на полпути к аэропорту, над какими-то темными ночными полями, где явно не было ни души, круто повернул домой…

На следующий день, естественно, не мог подняться с постели. Новости, сообщенные по телевидению и в газетах, были для меня более чем тревожными. Заголовки «НЛО над Затулинкой», «Снова пришельцы?» явно говорили о том, что мой полет засекли. Но как! Одни воспринимали «феномен» как светящийся шар или диск, причем многие «видели» почему-то не один, а… два! Поневоле скажешь: «у страха глаза велики». Другие утверждали, что летела «настоящая тарелка» с иллюминаторами и лучами…

Не исключаю я того, что некоторые затулинцы видели отнюдь не мои аварийные экзерсисы, а что-то другое, не имеющее отношения к ним. Тем более что март 1990-го был чрезвычайно «урожайным» на НЛО и в Сибири, и в Нечерноземье, и на юге страны… Да и не только у нас, но и, скажем, в Бельгии, где ночью 31 марта инженер Марсель Альферлан отснял видеокамерой двухминутный фильм о полете одного из огромных «черных треугольников». Они, по авторитетному заключению бельгийских ученых, не что иное, как «материальные объекты, причем с возможностями, которые пока не в состоянии создать никакая цивилизация».

Так уж и «никакая»? Берусь предположить, что гравитационные платформы-фильтры (или, назовем короче, блок-панели) этих «инопланетных» аппаратов были сработаны на Земле, но на более солидной и серьезной базе, чей мой, почти наполовину деревянный, аппарат. Я сразу хотел сделать платформочку треугольной — она гораздо надежней, — но склонился в пользу четырех угольной, потому что ее проще складывать. Сложенная, она напоминает чемоданчик, этюдник или «дипломат».

…Почему я не раскрываю суть своей находки — принципа действия гравитоплана?

Во-первых, потому, что для доказательств нужно иметь время и силы. Ни того, ни другого у меня нет. Знаю по горькому опыту «проталкивания» предыдущих находок, в частности, свидетельствующих о необычайном эффекте полостных структур. Вот чем закончились мои многолетие хлопоты о его научном признании: «По данной заявке на открытие дальнейшая переписка с вами нецелесообразна». Кое-кого из Вершителей Судеб науки я знаю лично и уверен, попади к такому на прием, раскрой свой «этюдник», примкни стойку, поверни рукоятки и воспари на его глазах к потолку — хозяин кабинета не среагирует, а то и прикажет выставить фокусника вон.

Вторая причина моего «нераскрытия» более объективна. Лишь у одного вида сибирских насекомых я обнаружил антигравитационные структуры. Не называю даже отряд, к которому относится уникальное насекомое: похоже, оно на грани, вымирания, и тогдашняя вспышка численности была, возможно, локальной и одной из последних. Так вот, если укажу семейство и вид — где гарантии того, что мало-мальски смыслящие в энтомологии нечестные люди, рвачи, предприниматели не кинутся по оврагам, луговинам, чтобы выловить, быть может, последние экземпляры этого Чуда Природы, для чего не остановятся ни перед чем, даже если потребуется перепахать сотни полян! Уж слишком заманчива добыча!

Надеюсь, меня поймут и простят те, кто хотел бы немедленно познакомиться с Находкой просто для интереса и без корыстного умысла, могу ли я сейчас поступить иначе ради спасения Живой Природы? Тем более что вижу: подобное вроде бы уже изобрели и другие, но не торопятся оповестить всех, предпочитая держать секрет при себе.

Так же Гребенниковым была издана книга «Мой мир» , в которой он описывает этот гравитолет.

Вопросом принципа работы платформы, после издания, задавались не только энтузиасты исследователи, но и многие другие пытливые умы, даже далекие от науки и техники. Ведь, на самом деле, столько прекрасного несет в себе жизнь и деятельность ученого В. С. Гребенникова и его наследие… И мне, как и всем другим почитателям его творчества, до сих пор хочется верить, что реальные полеты и его платформа-гравитоплан, это не вымысел.

Давайте и мы с вами зададимся вопросом поиска истины, или хотя бы попытаемся приблизиться к нему.

Существовала ли платформа? Да, похоже, что существовала. В книге приведен целый ряд фотографий этой самой платформы. Энтузиасты-искатели провели целое расследование и, вроде бы даже, получили в руки некоторые детали платформы, но без самой платформы, где, якобы, располагался двигательный аппарат.

И ни на одной фотографии из книги не видно основы основ — реального движителя. Почему? Ведь, фактически автор нам представил фотографии велосипеда без колес…

В отличие от красивых цветных кадров самой платформы, в книге приведены всего лишь две черно-белые фотографии с автором на платформе, одна из которых — «в полёте». Вот на них-то и обратим особое внимание.

И первый вопрос: «Как получилась фотография в полете, если Гребенников пишет, что в полете платформа невидима?» Но подлинность фоток почти не вызывает сомнений. Уже это начинает несколько настораживать… Несложные геометрические расчеты так же показывают, что платформа «в полете», висит над землей не более чем в 25 см.

Может ли быть, что эта фотография сфальсифицирована? Да, с современными машинами и программными комплексами можно изобразить все, что угодно, но в то время не все знали даже о том, что компьютеры существуют, не говоря даже о реально видевших. Значит, сфотографировано это событие было реально.

А можем ли мы сейчас, без применения сложной техники, соорудив аналогичную по виду «взлететь». Если соорудить из фанеры нижнюю панель, и прикрутить к ней черенок от лопаты с ручкой, то окажется да! Даже более того, «взлететь», подпрыгивая, мужчина может на 40–50 см. Остается лишь в нужный момент щелкнуть фотокамерой.

Все просто! Летаем все! Кстати, не забывайте полностью разгибаться на максимальной высоте, позируя для публики. Платформу подтягивайте вверх только руками, а не всем телом. А то по фоткам проникновенный взгляд сразу заподозрит неладное. Много ляпов, как раз и видно на единственных фотографиях «полета».

На левой фотографии человек стоит практически прямо: ноги, туловище. Голова наклонена, как бы он смотрит на руль. Обратите внимание на угол изгиба рук в локтевых суставах и расположение плеч.

А что на правой фотке? Это же просто очевидно! Он изогнулся, подтягивая за руль платформу под себя. При этом, центрируя ее под ноги — это сложно, необходимо смотреть вниз. Обратите внимание на плечи? Почему они так приподняты, а шея как бы вдавлена в туловище? Может она и не вдавлена совсем, а просто куртка, по инерции полетела выше человека, когда Гребенников уже «пошел на снижение»?

И, напоследок, стоит отметить, что Виктор Гребенников был энтомологом. А эта наука в то время испытывала достаточно большие проблемы, как с «рекламой», так и с новыми исследователями. И, статья про антиграв из жучков пришлась как нельзя кстати, подогрев интерес к энтомологии в целом. Расчет как раз был не на полеты, а на изучение братьев наших меньших. И это Гребенникову удалось на все 100%, с чем мы его и поздравляем!